Однажды мама Таня и говорит папе Серёже:
– Что то ты на меня совсем не смотришь, упырь.
Папа Серёжа вздрогнул от неожиданности и изо всех сил стал смотреть на маму Таню.
– Что ты вылупился на меня? — сказала мама Таня.
Папа Серёжа взял с подоконника сто рублей и пошёл поднимать себе настроение, а мама Таня пошла плакать в другую комнату.
А жили они в городе Петербурге.
Но это никаким образом на них не отражалось и к рассказу не имеет отношения.
Мама Таня поплакала, разделась и стала смотреть на себя в зеркало.
– Я пятёрку получила! — заглянула в дверь дочка Аня.
– Выйди вон! — сказала мама Таня, поглаживая себя по бедру. — У меня кризис среднего возраста и сходи за хлебом.
Аня исчезла, а мама Таня достала с полки «Большую Энциклопедию Целлюлита» и попыталась читать, но никак не могла сосредоточиться.

– Уйдёт Серёжка то! — провыла из кухни бабушка. Её запирали на кухне, но она умела удивительным образом чуять настроение через дверь, как животное. Однажды она предсказала землетрясение. Землетрясения не случилось, но все его ждали до сих пор. Пятый год.
Таня бабушку не любила и боялась. Но ей нужна была помощь.
– Мама, я тебя выпущу ненадолго, а ты мне расскажи, как ты папу от тёти Зинаиды вернула! — крикнула Таня в дверь, сложив ладошки в рупор.
– Вернула, вернула касатика! — завыла бабушка. — Как есть вернула, болезного, всё расскажу. Всё.

Таня взяла швабру и осторожно, вытянув руку на всю длину, тыкнула ей в щеколду. Бабушка выскочила из кухни, как ошпаренная, и принялась носиться по квартире, опрокидывая тазы и вёдра. Это называлось модным словом «столпотворение».
Стоял весёлый грохот.
«Зачем у нас столько вёдер в квартире?» — подумала Таня. «А, ладно…»
– Мама, ну так что? — спросила она.
Бабушка несколько успокоилась. Запрыгнула на диван, свернулась клубком.
– Ногтёвку делать надо! — авторитетно сказала бабушка.
– Ногтёвку?..
– Её. Как заснёт Серёжка то, ты ногти у него и состриги.
– Это невозможно, мама. Он не спит.
– Состриги и завари. — Бабушка, как всегда, не слушала, что ей говорят. — А как заваришь, выпей.
Таню вырвало позавчерашней рыбой.
– Или нет, ему дай выпить!
Таню вырвало второй раз.
– Или это от пьянства способ?.. Не помню, блять, — бабушка окончательно впала в кататонию.
– Мама, мне точно надо знать!
– Точно, точно. Как есть точно. Там начало для всего одинаковое. А потом надо над ногтёвкой пошептать.
– Что пошептать то? — Таня хотела верить маме. Тем более, что папа-то тогда вернулся от тётки Зинаиды. Правда, вскоре завербовался в китобои навсегда.

– Да всё равно, что. Я таблицу умножения шептала, — сказала бабушка. –Пятью два-девятнадцать. Как щас помню. Только подзабыла.
Хлопнула входная дверь.
Пришёл папа Серёжа и принёс в правой руке Аню, а в левой хлеб. Настроение у него было повышенным.
– А зачем бабушку с кухни выпустили? — удивился он, кинув Аню с хлебом на диван.
– Я пятёрку получила! — сообщила Аня с дивана. — А хлеб уже был грязный, я его не роняла!
– Пойду-пойду ужин готовить! — сказала бабушка, не стронувшись с места.
– Серёжа! — взяла быка за рога мама Таня. –Ты ногтики не хочешь подстричь?
Папа Серёжа удивлённо посмотрел на маму Таню.
– Нет! — сказал он, садясь напротив молчащего телевизора.
– Я пятёрку получила! — напомнила Аня.
– Да заткнись ты! — хором сказала мама Таня, вся расстроенная. От расстройства она даже перестала бояться бабушку и стукнула её кулаком в живот.
– Г-хэг! — сказала оторопевшая бабушка. И сама пошла на кухню.